Жена актера Николая КАРАЧЕНЦОВА Людмила ПОРГИНА: «Вы нас во взрыве «боинга» обвиняете? Тогда берите газ где хотите, пускай вам Америка высылает и Европа снабжает»

В этом го­ду Людмила Поргина и Николай Караченцов отметили 40-летие совместной жизни. После страшной аварии, превратившей известного актера в инвалида, Людмила Андреевна в прямом смысле слова посвятила мужу свою жизнь. Она и сейчас не мыслит себя без любимого Коки, водит его по врачам, спасает и говорит, что уже написала завещание, в котором просит только об одном: чтобы ее обязательно кремировали и она могла лежать рядом с мужем.

«КОЛЯ ПОСЛЕ АВАРИИ ВПАЛ В КОМУ И ЛЕТАЛ НА ТОТ СВЕТ, ГОВОРИТ, ЧТО ТАМ ДРУГАЯ ЖИЗНЬ»

— Людмила Андреевна, Николаю Пет­ровичу недавно исполнился 71 год. Как вы от­праздновали его день рождения?

— Я считаю, что после того, как ты пережил смерть, каждый год — большой праздник. Бог дает шанс прожить еще год, увидеть рождение третьей внучки. Счастье, что это случилось. У нас чудные внуки, сыночек, невестка...

Мы с Колей были в театре накануне, а в сам день рождения собрали всех в ресторане. Пришли все, кто с Колечкой работал, делил с ним одну гримерку в театре: Инна Чурикова, Максим Дунаевский, Лора Квинт, Боря Чунаев, Нина Горшкова...

— Ровно 10 лет прошло после страшной аварии, в которую попал ваш муж. В интернете все время появляются разные устрашающие новости о его здоровье. Как он сейчас себя чувствует?

— Все лето мы были в Болгарии, сказочно провели время. Сын построил нам дачу на берегу моря под горой. Дом был закончен еще два года назад, первый раз мы отдыхали там в прошлом году, а в этом снова собрались. Воздух просто изумительный! Только Коля руку сломал — стукнул кулаком по столу (ему не понравился сериал, который шел по телевизору), пришлось накладывать гипс, но он все равно не унывал, гулял на море.

— Многие вас обвиняют в том, что вы водите супруга на мероприятия ради денег и пиара. Не так давно в эфире у Юлии Меньшовой вы сказали, что гонорар за программу пойдет мужу на памперсы. Открыто берете деньги за участие?

— Нет. Это я специально ей сказала. Она не знала, чем меня унизить, но денег мне не давала. Никто меня не заставит за деньги ходить. Если возникают финансовые проблемы, есть друзья, которым я могу сказать: «Ребята, нет денег, помогите на лекарства!» — и всегда приходит помощь.

Только живя в трудных условиях Колиной болезни, я поняла, что мир не без добрых людей. Алишер Усманов (один их самых богатых людей России, его состояние оценивают в 20 миллиардов долларов. — «ГОРДОН».) позвонил на 70-летие Коли и спрашивает: «Людмила, что ему подарить?». — «Да вроде у нас все есть», — говорю. «Ну, вы подумайте». — «Знаете, он хочет машину, наша — совсем развалюха». И дарит Toyota Highlander. Она вся в технике, нажал кнопочку — и не надо ключей. Коля так счастлив! Мы бы никогда сами не купили. Мало того, он потом сказал, мол, не считайте себя обязанными, какие-то сложности возникают — позвоните, скажите, чем помочь. Добро всегда отзывается.

Помню, ездили в Китай лечиться, приехали в их посольство, а нас спрашивают: «Вы у нас будете жить?». — «Ну что вы! Мы заказали гостиницу, рядом с клиникой, там все есть». А они: «Мы же вас так ждем, это тоже рядышком! Это будет вам бесплатно. Коля сделал столько для искусства, что имеет право жить свободно и легко». Я даже расплакалась. Он идет по улице, люди к нему подходят, целуют, обнимают. Значит, он что-то сделал в этом мире, что объединяет людей. А в Испании были — так там смотрели фильмы с его участием, а потом ходили и пели песни из «Юноны» и «Авось».

Он был для них национальным героем. Модельер Пьер Карден звонит (мы через переводчика общаемся), все время спрашивает, чем помочь. Когда приезжает в Москву, целует Колю и плачет: «Коля, ты всегда со мной. Когда я вхожу в свой кабинет, открывается дверь и звучит твоим голосом песня «Ты меня на рассвете разбудишь...».

---

---

— Вашу стойкость к жизненным трудностям многие берут в пример. Вы не задавали себе вопросов: почему именно мне выпало пережить столько испытаний? за что? за какие грехи?

— Вопроса «за что?» у Бога нет. Никита Михалков мне как-то позвонил и сказал: «Люда, наверное, ты не задаешь себе вопрос: «За что?». Я говорю: «Конечно, нет». В грехах все дело.

Мы часто с Колей ходим исповедоваться. Я — верующий человек, гордо принимающий испытания. Бог знает, что я должна их пройти. Я научилась выстаивать, молчать, трудиться, верить, надеяться, а главное — любить. Совершенно не страшно мне смотреть в завтрашний день. Если придет смерть, пускай она будет достойной, потому что я умру за свою землю или за Колечку. В любую секунду готова умереть за него, отдать все ему. И это не прос­то красивые слова, а жизнь. Если читать Библию, проповеди Христа и апостолов, то становится понятно, что жизнь — не сладость, а страдания, которые дают очищение. Они научат тебя понимать смысл твоего существования на этой земле. И этот смысл — не в убийстве, не в ненависти, а в любви, в возможности дать жить всем.

— У вас такая трепетная история любви и совместной жизни...

— Я написала завещание, в котором прошу, что когда бы я ни умерла, раньше Коли или позже, чтобы меня обязательно кремировали и я лежала с ним рядом в одной земле. Коля об этом знает. Он завещаний не писал, говорит: «Я во всем в тебе уверен, знаю, что если ты рядом, все хорошо». Ему хочется, чтобы он умер первым и я его хоронила. Я ему говорю: «Коля, без разницы, мы все равно там встретимся и будем вместе, поскольку мы венчаны и любим друг друга».

Но жизнь там не такая: когда Коля после аварии впал в кому и летал на тот свет, говорит, что там другая жизнь, если быть в раю. Он видел мамочку, папочку, друзей ушедших, разговаривал с ними. Музыка звучит, птички поют, такое ощущение, что счастье на душе. Люди ушли в иной мир, где нет страданий, слез, а вы переживаете, плачете и этим огорчаете их. Там потрясающая тишина, но это не жизнь. Жизнь — это беготня, спешить, чего-то достичь, сделать, разочароваться, в чем-то себя понять, возвыситься над своими недостатками...

«КОГДА БОЛЕЛИ САША АБДУЛОВ И ОЛЕГ ЯНКОВСКИЙ, ИМ ТОЖЕ ПРОДОЛЖАЛИ ПЛАТИТЬ ЗАРПЛАТУ В ТЕАТРЕ. ЧТО НАМ ПЛАТЯТ — ЗАМЕЧАТЕЛЬНО, НО Я ГОТОВА РАБОТАТЬ. НЕ ДАЮТ»

— Были люди, которые от вас отвернулись по разным причинам после болезни мужа?

— Таких не было. Даже в компаниях, если есть люди, которые, к примеру, плохо относятся к Путину, я говорю: «Давайте не будем спорить на эти темы, останемся каждый при своем мнении. Мы — актеры, художники, почитаем стихи, обсудим новый спектакль, у нас есть много общего, того, что нас объединяет, мы замечательно повеселимся, не влезая в проблемы политики».

— В разное время у вас по-разному складывались отношения с Марком Захаровым. Вы обиделись на него за то, что после трагедии, случившейся с Николаем Петровичем, он назначил другого актера на его роль. Сейчас помирились?

— Встречаемся в театре. Он прекрасно понимает, что значит Коля для театра «Ленком» и что значит потеря такого актера. Практически в один период ушли Олег Янковский, Саша Абдулов... Замены им нет. Он ищет, ставит, но я не понимаю этих постановок, мне скучно и грустно, и некому руку подать.

Обиды на Захарова не держу, я же верующий человек. Понимаю, почему он это сделал. Другой вопрос, что я бы так не поступила. Но мы сами делаем свою жизнь, за грехи нам придется отвечать. Он может думать, что прав, а мне может казаться иначе. Бывают артисты, такие, как Татьяна Пельтцер, Андрюша Миронов, которых заменить никем нельзя. Нужно просто снимать с ре­пер­туара спектакль, и все.

---

---

— Но театр продолжает платить вам зарплату?

— Когда болели Саша Абдулов и Олег Янковский, им тоже продолжали платить зарплату, это нисколько не нарушало правил, считали, что они все равно члены нашего коллектива. Что нам платят — замечательно. Но я готова работать. Другое дело, что мне не дают. Марк Анатольевич не зовет. Хотя для Коли была бы большая радость видеть меня на той сцене, где он играл. Он говорил: «Я хочу приходить за тобой в театр». Но все равно не меняется мое отношение к жизни. Есть масса других вещей — консерватории, Большой, Мариинский театры, друзья-актеры. Можно пойти в театр Табакова.

Хотя мне предложили в Санкт-Петербурге репетировать спектакль. Но мне это не под силу: от одной мысли, что уеду на два месяца, а Коля будет без меня... Я же не знаю, сколько нам дано еще вместе прожить, боюсь оторвать это время нашего общения у него. Нам хорошо и легко вдвоем, а там пускай Бог решит, сколько прожить, но хотелось бы вместе. Можно наступить на свою артистическую гордыню и посидеть дома с Кокочкой. Ничего не случится. Побыть с ним, поговорить, почитать, обсудить фильмы и спектакли, заполнить свою жизнь творчеством других...

— У вас было столько встреч с людьми, которые приходили к вам в дом... Какие вы храните в памяти до сих пор?

— Много всего. Помню, как приходил Максим Дунаевский. Они записывали песню к фильму, а у Коли никак не получалось, и Дунаевский кричал: «Здесь си-бемоль!». Вдруг открывается дверь, входит наш сын Андрюша и говорит: «Если вы думаете, Максим, что будете громче кричать — и он лучше начнет петь, то глубоко ошибаетесь». И удалился. «Ничего себе ребеночка вырастили...» — заметил Дунаевский.

С Аллой Пугачевой много общались. Она когда-то жила в том же доме, что и Марк Захаров. Очень любила Колю и часто приходила к нему на спектакли, хотела, чтобы Марк Анатольевич поставил спектакль, где бы они вместе сыграли, но не случилось. Жалко. Могло быть очень интересно. И мы к ней в гости ходили. Раймонд Паулс, Илья Резник — замечательная компания людей была. С Резником продолжаем дружить. Максим Дунаевский по-прежнему свои новые работы показывает нам. Понимает, что Коля уже не будет участвовать, но оценить, понять и поддержать может.

«ЧУВСТВУЮ ВОЗРАСТ — ИНОГДА, КОГДА СПИНА ЗАБОЛИТ, НО В ЦЕЛОМ ОЩУЩАЮ СЕБЯ МОЛОДЕНЬКОЙ ХУЛИГАНКОЙ. ТАК И ХОЧЕТСЯ КОГО-ТО УЩИПНУТЬ, ЧТО-ТО СКАЗАТЬ, ПОСМЕШИТЬ»

— Когда нет сил, настроения, энергии, что вы себе говорите, чтобы снова встать и идти дальше?

— Я говорю: «Кто, если не я?». Когда такое случается, беру тайм-аут: в позапрошлом году уехала в Мексику с одноклас­сницей Колиной, там его друг-дипломат работал главным послом. А в ноябре на свой день рождения была в Гоа. Тихо собираю вещи и уезжаю, хожу там по берегу океана, мыслю, как дальше жить, куда бежать, за что бороться. Там хочется медитировать, но я просто осмысливаю свою жизнь, куда пришла и куда двигаюсь, что мне дальше удастся. Потом себя замечательно чувствую, все мысли приходят в состояние покоя, и я понимаю, что могу сделать для Коли, для себя и детей.

— На вас посмотришь — кажется, что вы вне возраста. Сколько сами себе даете по внутренним ощущениям?

— Я, конечно, чувствую свой возраст — иногда, когда спина заболит, но в целом ощущаю себя молоденькой хулиганкой. Так и хочется кого-то ущипнуть, что-то сказать, посмешить. Куда бы ни приходила, в магазин или еще куда-нибудь, всегда улыбаюсь, все говорят: «Какое у вас хорошее настроение!». А чего быть плохому? Коля живой, рядышком, и мы все преодолеем, найдем выход из любой ситуации. Моя мама умирала от рака, у нее были ужасные боли, и она говорила: «Знаю, что сейчас умру, и все равно я хочу жить, несмотря на боль».

Знаете, мы прожили с Колей более 40 лет, но они пролетели незаметно, как один день. Коля — очень домашний и верный человек. Совместная жизнь — это совместное обучение и рост. Он учился у меня, я — у него. Он научил меня терпению, стойкости, нежности, выдержке. Я со своим темпераментом более несдержанный человек, а он мне говорил: «Девонька, мы должны простить, принять все это».

Вообще, мы с ним не ссорились, нам было легко, задорно и весело жить. У нас никогда не было поводов что-то делить. Я смотрю на своего сына (а он здоровый, на голову выше Коли) и думаю: «Боже мой, неужели это наш сыночек, мы его родили и воспитали?». Сейчас бегут за мной внуки, и я понимаю, что не зря прожила эту жизнь, когда они говорят: «Баб, давай я тебе почитаю Есенина или Пастернака, а ты послушай». А я думаю: «Боже, я еще своих детей научила любить поэзию, близких, любить Коку!».

Как-то я читала стихотворение Анны Ахматовой — и у меня слезы из глаз потекли. Внучка Яночка прижимается: «Ба, ты плачешь оттого, что Кока больной?». — «Да нет, — говорю, — плачу оттого, что гениальные стихи». — «Понятно, но ты не волнуйся, мы его все любим». И я понимаю, что они его действительно любят. Такая радость на душе!

Все мелкие бытовые каждодневные истории — это и есть жизнь, и они тоже требуют подвигов. Что для меня дороже: сыграть лишнюю роль в театре или быть с ним до последнего вздоха — разделить его радости, слезы, когда ему больно, когда у него температура, когда он в больнице, говорить с ним о поэзии, радоваться спектаклям, где играют наши потрясающие актеры? Недавно ходили с ним на спектакль Михаила Полицеймако, Маши Ароновой и Сережи Шакурова. Это такое счастье, мы так хохотали! И я думаю: «Господи, есть же праздники в жизни!».

— Ну да, на среднестатистических пен­сионеров вы не похожи...

— Да, мы много летаем, ездим, недавно ходили на юбилей любимого нашего Вали Гафта. Есть масса радостных мгновений от того, что мы живем и еще вместе. Хотя я уверена, что мы и там будем вместе, но пока и здесь. И Валя говорил: «Это счастье, что мы вместе». Многие люди этого просто не понимают. А я очень хорошо понимаю.

— Вы ведь очень дружны с Валентином Гафтом. Слышали его высказывания о Путине?

— Да, я знаю, что он поддерживает Путина, он так ощущает свое время. Его трудно представить живущим в Америке или где-то еще. Он действительно дитя того времени.

— Другие ваши коллеги — Никита Михалков и Олег Табаков — тоже весьма негативно отзываются в наш адрес. Табаков недавно назвал украинцев убогими, сказал, что по сравнению с русскими они всегда были на второй или третьей позиции. На ваш взгляд, допустимо давать такие оценки своим соседям?

— Ну, это неумно. Раньше украинцы были братьями и сестрами, а сейчас масса людей страдает от политики. Вот недавно сказали, что наши самолеты не будут летать над Украиной. Это же глупость!

— Но подождите, у вас тоже зеркально запретили ездить из России в Украину...

— Ну а как еще? Значит, мы — террористы, вы нас обвиняете, что мы сбили «боинг»... Давайте тогда так: берите где хотите газ, а мы сами с собой останемся, закроем все границы. Живите сами. Пускай вам Америка высылает и Европа снабжает, строит газопроводы и налаживает все остальное. Мы, Россия, покупали у вас продукты, ели ваши яблоки и огурцы, украинские конфеты были для нас счастьем. А теперь как? Разрушается вся экономика. Ради чего? Европа не будет у вас покупать. Это же понятно! Там такой подход в Евросоюзе.

«С НАМИ ЖИВУТ ДВЕ МЕДСЕСТРЫ ИЗ УКРАИНЫ, МЫ ИХ ОБОЖАЕМ, ЕДИМ ИЗ ОДНОЙ ЛОЖКИ, СЕМЬИ ИХ ЗНАЕМ. НА НИХ НИСКОЛЬКО ЭТА СИТУАЦИЯ НЕ РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ, НИКАКОЙ АГРЕССИИ НЕТ»

— Незадолго до войны в Украине вы с Николаем Петровичем приезжали в Киев, ходили на Майдан и видели, что там творилось. Тогда вы говорили, что муж предсказал все последующие события. А что сейчас Николай Петрович думает по поводу того, что происходит в нашем государстве?

— Да, Коля сказал, что это будет война... гражданская война, потому что поднялись силы зла, нет единения, люди не смогут договориться. Так оно и случилось. Что очень жаль.

— Скажите, вы вообще объективно следите за ситуацией, которая происходит? Или верите вашим федеральным каналам?

— Конечно, мы следим за новостями. С нами живут две медсестры из Украины, мы их обожаем. Семьи их знаем. И очень переживаем. Нет никакой агрессии, на них нисколько не распространяется эта ситуация. Борьба происходит наверху, в правительственных кругах, которые решают человеческие судьбы. А люди просто невинные жертвы.

Жалко, что прерывается родственная связь славянских племен. У нас, помимо общей религии, близкие языки. Культура Киевской Руси переплелась с Московской Русью — это все едино. Я не могу сказать, что Ярослав Мудрый — не русский князь? Он — русский, но жил-то он в Киеве. Гоголя мы же не можем распилить на две части: украинца и русского. Он и русский, и украинский. И что здесь плохого? Леся Украинка... Мне жалко Одесскую киностудию и Киностудию имени Довженко, где снимались наши картины. Там играли актеры из Белоруссии, Латвии, Литвы, России...

Мы очень любим Киев и творческих людей, которые там живут, Театр Франко, в котором играл Богдан Ступка. Кстати, я не могу определить, чистый он украинец или нет...

— Богдан Ступка родился во Львове и всю жизнь говорил по-украински...

— Но он потрясающе играл в наших фильмах, например, Тараса Бульбу в картине Владимира Бортко. Для меня нет отделения Украины. Я все равно верю, что должно возвратиться то время, когда была дружба и взаимопомощь. Нам, славянам, легче, когда мы вместе, а не тогда, когда начинают валить, что москали — говно, а украинцы замечательные. Глупость полнейшая! Не разделишь никого. Киевская Русь была. С шипами, бородами — для меня эти люди — братья и сестры. Я не националист и не понимаю, что происходит. Украинцы для меня все равно русские. Коля правильно сказал: «Немыслимо разделить то, что было заложено Богом».

А сколько прекрасных песен было написано вашими музыкантами и композиторами. Поэт Володя Гоцуленко, который умер в прошлом году, Володя Быстряков... Ког­да в прошлом году он приезжал к Коле на 70-летие, мы опять были вместе, нас ничто не могло разъединить, это было колоссальное чувство радости.

— А сейчас общаетесь с Быстряковым?

— Да. Его дочка окончила ГИТИС, снимается в России, играет в театре. И мы очень рады, что у нее все хорошо идет.

Поверьте, люди культуры все, что происходит, более эмоционально переживают, как большую трагедию. Вот почему сейчас нельзя писать песни на русском языке, только на украинском?

— Кто вам такое сказал? У нас никто не запрещает говорить на русском, и уж тем более писать песни на этом языке.

— И слава Богу! Пройдите по Нью-Йорку — там на всех языках говорят: арабы — на арабском, французы — по-французски, русские — по-русски... Смешение всего. Вопрос не в том, где родился, а где живешь.

Вот мы в прошлом году не поехали на «Новую волну» в Ригу. И как это? Кого мы обидели?

— А почему не поехали, кто помешал? Тем более что сейчас конкурс поменял прописку и проходит в Сочи, еще проще добраться...

— В связи с политическими делами, когда не пускали русских артистов в Латвию: Валерию, Иосифа Кобзона... Он сейчас враг номер один. Это был наш протест, потому что это оскорбительно.

В этом году приглашали снова, но мы отказались, были в Болгарии, хотели задержаться, подышать морским воздухом. Кстати, там много отдыхающих-украинцев, мы тоже с ними разговаривали, спрашивали, как они относятся к политическим событиям. И видели их отношение. Разве кто-то счастлив из простых людей, что подорожали лекарства, коммунальные услуги? Так же и мы сейчас находимся в кризисной ситуации. Европа ввела санкции, нас пытаются унизить, как будто мы террористы, убиваем людей, это оскорбляет нас, доллар растет, цены поднимаются. Но это напрасные попытки. Велась война с татарами, с Наполеоном, с Гитлером — и все закончилось тем, что Россия была, есть и будет.

---

---

— Вы и вправду считаете, что Россия не причастна к войне в Украине? Как, например, относитесь к присутствию российских войск на Донбассе? Этот факт уже и правительство РФ подтвердило.

— Да, у нас были батальоны добровольцев. А вы думаете, в Донецке только украинцы живут? Там 70 процентов русских, так кого мы защищали? Я видела мальчишек, которые шли в эти батальоны, они шли не за правительство и не потому, что хотели показать силу. У кого-то там тетка, у кого-то племянница... Телефон не работает, пенсии Киев не присылает. Значит, это не киевская земля, ничья, значит, они никому не нужны. Дети в подвалах сидели, есть нечего, трупы стариков валялись на улицах... Люди от голода жрали кошек.

— Это где вы такое слышали, что в Донецке ели кошек?

— Это под Донецком. Мне рассказывали, что не давали киевские войска подвоза продуктов и люди просто умирали от голода, ели все, что попадалось.

«ПОРОШЕНКО УЕДЕТ В АМЕРИКУ ИЛИ НА ГАВАЙСКИЕ ОСТРОВА, А ЧТО ДЕЛАТЬ ПРОСТЫМ ЗЕМЛЕПАШЦАМ, БАБУШКАМ И ДЕДУШКАМ? НА КАКИЕ ДЕНЬГИ ОНИ БУДУТ СУЩЕСТВОВАТЬ?»

— А кто, по-вашему, воюет на Донбассе? Украинцы сами себя убивают? Или третья сила?

— Это уже к вашим властям вопросы. Ну, тут как проверишь... Пройдет какое-то столетие, нас с вами уже не будет, и мы с небес посмотрим на исторические события, которые нам откроются. Но вы что, думаете, там русские бомбили? Какие же вы смешные! Сколько американских крейсеров пришло из Тихого океана в воды Черного моря! С какого это хрена? У них там что, ульи? А потом находят форму американскую, вооружение. Я говорила с теми, кто там был, кто оттуда успел сбежать. Слава Богу, их расселили под Москвой, живут сейчас люди, заикаются. Сколько беженцев перевезено в Москву на лечение... Киев не в состоянии их вылечить — нет денег и времени. Мы тратимся на вооружение. А не лучше ли бы нам занять денег у Америки и других стран Евросоюза, чтобы строить детям больницы, хорошие школы?

Ваши же политики говорят, что в Киеве два этажа занято американской разведкой. Естественно, я не думаю, что Порошенко говорит свои слова — кто-то диктует и пишет ему. Значит, кто-то борется за Украину. Нам за Украину не надо бороться, она всегда была рядом. А кто хочет ее отсоединить? Не русские же хотят. Кому-то выгодна эта ссора между Россией и Украиной, которая обезглавливает Украину. Как люди не понимают, что их ведут практически к разорению! Порошенко уедет за границу, будет жить в Америке припеваючи или на Гавайских островах, а что делать простым землепашцам, бабушкам и дедушкам? Они же никуда не уедут. На какие деньги они будут существовать?

— По поводу Путина вы не пережива­ете?

— Нет, Путин никуда не уедет. Русские стоят до конца. Как можно бросить свою Родину? И потом Путина не поставили американцы, они не диктуют ему: давай то, давай се. Мы выбираем свой путь сами. Мы же сказали, что мы с народом украинским и мы против той власти, которая диктует такое положение, против тех, кто хочет войны, кто обездоливает свой народ. Да, эта ситуация сложнейшая и для вас, и для нас, но выход только один — прекратить, поменять власть и вернуться к дружбе и любви. Только этот путь. Бог сказал: «Любите друг друга». Он же не сказал: «Убивайте друг друга, ненавидьте». Он, еврей, сказал это всем национальностям.

— Хорошо, а как тогда быть с ситуацией в Крыму? Вы считаете, это все было справедливо — наличие там «зеленых человеч­ков»?

— Про «зеленых человечков» не знаю. Меня там не было в эти дни. У вас один день Майдана — и жизнь перевернута. Значит, это происходило долго и готовилось. И Крым, на­верное, тоже. Вообще, это вопрос сложный, его будут решать дипломаты и историки.

Но тем, кто бьет тебя все время по носу и унижает, надо показывать кулаки. Если вы себя так начинаете вести по отношению к русским, то почему русские не должны оказать сопротивление, поддержать самоуважение и гордость своей нации?

— Подождите, это чем украинцы так насолили вам?

— Дело не в этом. Крым был как протест, противостояние черным силам. Пора одуматься. Куда дальше пойдет? Уже самолеты не летают между нашими странами, потом остановятся поезда, закроют границу, поставят собак, танки. И что, прибежит лиса — и мы будем стрелять атомными бомбами? До чего мы дойдем? Американцы и поляки говорят: «Да, давайте ставить ракеты». Всем очень выгодно лечь под американцев, но уже легли под Евросоюз — и что от этого? Испания, Португалия, Греция — все голодают. Полностью развалилась экономика. Им нужны свои земли. Только когда мы на своей земле, нас уважают другие.

— Вы поддержали действия Путина в отношении Крыма?

— Да, я поддержала. У нас в Крыму масса друзей, которые купили себе дачи еще до того. Я столько лет провела там, в Доме актеров, там собирались все творческие люди, был и Андрей Миронов. Тусовки, песни, съемки... Во скольких картинах Кока снимался в Крыму!

Когда это случилось, мой внук ходил по комнате и кричал от счастья: «Крым — наш!». Он гордился этим, потому что глубоко знает историю — как его поднимали и сколько там погибло людей в 1941 году.

Екатерина II, которая была немецкой крови, освободила Крым от турок. Потом Крым был подарен Хрущевым Украине, но тогда никто не предполагал, что она захочет отделиться. И там — опять же — 70 процентов русских, 10 процентов украинцев и 20 процентов татар и мусульман. Что, разделить это на республики? Как это сделать? Никак! Это был цветущий край. А до чего он был доведен? Вода подается два часа, электричество — час. Это что такое? Мы его вообще погубим.

— В России ведь тоже много городов, которые ей не принадлежат, но государство не торопится возвращать их на исторические родины...

— Я уверена, что наступит время, когда вообще не будет границ. До этого уровня сознания надо только дожить. 20 лет прошло с момента отделения от России, но американская разведка работала не только с Украиной, а со многими странами, всячески пыталась разорвать отношения с Россией, но это очень трудно сделать.

Мы — большое государство, да, вернулись к военной обороне, но сейчас весь мир воюет. Сирийцы бегут в Европу. Туда же двинулись африканские и арабские племена. Кто там начал войну? Там не было русских. Но кто-то провел свою революцию и стал убивать своих же мусульман. Все одни и те же поступки. Кому-то очень надо, чтобы во всем мире было военное положение, чтобы все друг друга убивали, голодали и чтобы умирали дети, но России это не нужно. Хочется жить и быть уверенным в завтрашнем дне, что ты проснешься — и в тебя не будут стрелять, не скажут, что ты москаль или националист.

— А у вас есть уверенность в завтрашнем дне?

— Да, я совершенно уверена в завтрашнем дне, в Колиной жизни, в помощи врачей, друзей. Родили третьего внука, купили новую квартиру. Сын делает ремонт, чтобы каждому малышу было по комнате. А мы делаем ремонт на даче. В такие трудные моменты надо продолжать жить и смотреть в будущее, а не пугаться настоящего.

Сейчас все обострилось. Но это долго не продлится, эти игры кончатся. Через два-три года мы будем хохотать оттого, что нас напугало вот это. Если бы не человеческая кровь, которая была пролита, это казалось бы комедией, но на самом деле это превращается в ужасную трагедию. Верим, что когда-нибудь восстановится справедливость и прекратится ненависть. В наше время, чтобы жить в ненависти, нужно быть сумасшедшим.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter